«Возвращаясь с занятий, я плакала»: редактор InStyle учится актерскому мастерству в Gogol School

Мы отправили одного из наших редакторов узнать, чему же учат в Gogol School, как проходят занятия, и поговорили с ее основателем — Ильей Ромашко о школе и актерском призвании.

София Расторгуева: «Я согласилась на актерский интенсив, как только поймала себя на мысли, что все происходящее там мне страшно. Начиталась отзывов и поняла, что этот адреналин мне нужен сейчас. Вообще я экстроверт-энтузиаст, в начальной школе постоянно участвовала в сценках и с успехом выполняла роль камня, столба или разбойника, привязанного к дереву. Конечно, став взрослее, я начала ходить на танцы, и часто мне давали соло, но внутренние зажимы остались. Ведь они не зависят от того, могу ли я перевоплощаться, скорее, наоборот, я не умею быть собой. Как оказалось, именно этому и учат в GS — не стесняться своих эмоций, не бояться показаться не таким, каким тебя ожидают увидеть.

И вот я иду в Gogol School чтобы наконец-то понять кто я, иду туда за неизвестной и не раскрытой собой.

Я не собираюсь менять род деятельности и становиться актрисой, скорее, хочется бросить себе вызов, испытать силы, поработать над собой и избавиться от внутреннего напряжения.

Как проходят занятия

Занятия проходят в большом зале с белыми стенами, в спортивной одежде и босиком. Пришедшие студенты рассредотачиваются по периметру, разговаривают друг с другом, кто-то лежит на полу. Люди тут самые разные — от вчерашних школьников до преподавателей из Вышки.
В комнату заходит Илья Ромашко, и все собираются вокруг него.
«Привет. Знаете, я столько раз начинаю этот интенсив, а до сих пор не придумал вступительную речь... Ну так вот, я — Илья (улыбается).  

Мы сделаем с вами несколько штук, я не люблю называть их упражнениями, посколько их нельзя сделать правильно или неправильно, — их можно сделать честно или нечестно.

Я, конечно, не увижу, честно ли вы делаете упражнения, потому отвечайте на этот вопрос сами себе. Сосредотачивайтесь на себе». Дальше он поднимает нас на разминку. Нет, не аэробика под Рианну, с закрытыми глазами мы дышим и представляем, что вдыхаем через макушку, а выдыхаем через солнечное сплетение или кончики пальцев на ногах. Дыхание позволяет сосредоточиться и почувствовать свое тело.  

Потом нам предлагают разбиться на пары и встать друг напротив друга. Илья ходит по залу между парами: «Посмотри на человека напротив себя, посмотри в его глаза, рассмотри его одежду, подумай, почему он выбрал сегодня именно такую футболку, что он транслирует через нее? Всматривайтесь в кожу, с недостатками и прыщами, изучите человека полностью, вам сегодня с ним работать».

А теперь возьмите это мнение которые вы только что сформировали, сверните его в трубочку и выкиньте подальше от себя. Вы ничего не знаете об этом человеке.

У меня от волнения ватные ноги, я никогда никому так подолгу не смотрела в глаза. Оглядываюсь по сторонам, все очень сосредоточены на процессе. Видно, что ребята выкладываются на 100%, это заставляет меня сконцентрироваться и отбросить комплексы. Сюда все пришли для того, чтобы провести честный диалог с самим собой и перестать зависеть от страхов, шаблонов и стереотипов. 

Личные ощущения

После первого занятия, которое длилось пять часов, я сказала себе, что с меня хватит, и специально «забыла» спортивную форму на следующий день, чтобы случайно снова сюда не прийти. Назавтра в конце рабочего дня я не выдержала и убежала за спортивными штанами в первый попавшийся магазин, а затем поехала в GS. И каждый раз, возвращаясь от школы до метро, я плакала и зарекалась больше туда не приходить. Но приходила снова и снова почему-то... в душе тянуло в белый зал к босоногим людям, экспериментировать, узнавать себя, доверять и любить их. То, что там происходит, — невероятно. Я не могла полноценно работать, жить и гулять, постоянно думала о том, что говорил Илья, и пыталась в себе это нащупать. Через две с половиной недели, в выходной день я поймала себя на мысли, что жду понедельник (это я-то!). Наверное, потому, что в школе я чувствовала себя по-настоящему живой и искренней. На последнем занятии мне хотелось лечь поперек прохода и закричать: «Пожалуйста, не расходимся! Всем оставаться на своих местах!»

Gogol School не про готового актера через месяц, через три месяца, через год. Тут команда преподавателей работает не на результат, а на процесс. А этот крайне сложный путь познания себя не может быть ограничен семестрами и курсами. И я не знаю, какая трансформация может произойти в человеке за четыре недели и может ли? Но пусть на сотую долю, но теперь я не прежняя. Жизнь делится на до и после, когда видишь, что может быть по-другому, что люди бывают честными, открытыми и смелыми.

Илья Ромашко, актер, основатель Gogol School

Как вы стали актером?

Илья Ромашко: Я в какой-то момент не смог ответить себе на вопрос «зачем». Я отучился в РГГУ на PR, ни дня не проработал в профессии и со второго курса ушел в компанию, которая занималась тем, что реализовывала реальные активы, были большие, серьезные финансы, это был рынок покупки и продажи бизнеса, сделки сегмента примерно $25–50 млн, и в какой-то момент я не понял, зачем продолжаю это делать. На квартиру заработал, на машину заработал.

И в марте я пришёл написал заявление об уходе и почему-то я пошёл на актерский факультет. Говорю: «Пока, я пошёл поступать в театральный»

Мне говорят: «Ладно, Илюш, мы все поняли, вот до сентября отпуск за счет компании, ты давно не отдыхал, иди. В сентябре мы тебя ждем».   

И дальше начался очень жесткий период, когда экзамены вступительные через полтора месяца, а у меня ничего не готово, у меня ноль вообще. И я занимался с двумя разными репетиторами два раза в день каждый день, и мы подготовили вступительную программу. Я поступил во МХАТ и в Щепкинское с первого раза. Но это был мой единственный шанс, потому что пацанов берут до 25, но включительно или не включительно, решается  в каждом конкретном случае. А я поступил в 25, и через две недели мне исполнилось 26.

И потом мне понадобились два года, чтобы снять галстук. Рядом бегали молодые Авдеев, Горчилин, Кукушкин. Кукушкина хотелось убить сразу, но я не мог его поймать, он быстро бегал, а когда я его догнал, мне уже не хотелось его убивать, хотелось обнять.  

Так что я очень хорошо понимаю все те проблемы, с которыми ребята сюда приходят, потому что у меня было все то же самое, и даже не то же самое, это было хуже. Я был абсолютно деревянный, зажатый, не дышащий, сложно любящий. И я помню, что помогало мне, поэтому то, что я даю, я понимаю, на какие проблемные зоны действует.

Как родилась идея создать Gogol School?

Илья Ромашко: Не знаю, мне просто захотелось это сделать. В какой-то момент внутри стало свербить и я захотел создать школу, чтобы делиться знаниями. Это было 2015 год, лето, и GS начиналась с одним прекрасным парнем Сашей Тишковым, он договорился с Перовским парком, они нам отдали ангар, полный всякого хлама, который мы вычистили, и отдали они его с тем условием, что мы делаем спектакли и показываем их там, в этом ангаре. 

Группа была 20 человек, и что-то так бабахнуло, что осенью мы набрали уже три группы. Полгода существовали в таком цыганско-кибиточном режиме и потом поняли, что нужен свой дом, что невозможно постоянно снимать зал. Необходимо место, в которое можно прийти и развалиться после рабочего дня, чтобы студенты могли что-то схватить быстро и потащить в этюд или разломать ширму, а это можно дома, в съемном зале это невозможно. Мы стали искать помещение и нашли здесь, в «Мозаике». А сейчас прошло три года, и мы совсем выросли, нужен совсем свой дом. И он теперь у наc есть, буквально двух шагах от Гоголь-Центра. Это было сложно, но мы смогли.

По какому принципу проходит отбор на обучение?

Илья Ромашко: Смотря куда. Если это интенсив — кто первый, того и тапки. Если лаборатории — то, конечно, мы в основном берем ребят с интенсивов, тех, кто говорит: «Мы хотим дальше». Мы их знаем, они уже знают, куда идут, педагоги к ним присмотрелись, они примерно понимают, что будет. Конечно, есть процент тех, кто поступает без интенсивов, просто пришли, увидели, но в основном ребята знают, куда идут, даже если они не ходили на интенсивы. 
Сейчас уже год я не веду ни одну лабораторию, но каждую лабораторию отбирают те мастера, которые ее ведут. Мастера из лабораторий не пересекаются, я не знаю, по какому принципу они отбирают, но 90% завязано на «нравится — не нравится», но перед этим они все проходят забавное анкетирование. Человека собеседуют вместе с этой анкетой.

Меняются ли люди после GS? 

Илья Ромашко: Меняются. Да, меняются, ровно поэтому я этим и занимаюсь как педагог. Потому что увидеть, как кто-то расцветает, увидеть, как кто-то из девочки «с бантиком» становится женщиной, по крайней мере, находит это в себе, — потрясающе.  

Что дают занятия в GS?

Илья Ромашко: Каждому свое. Ощущение себя, ощущение полноты жизни. На всякие комплексы, зажимы и тараканы уходит очень много энергии, очень много. А это ценный ресурс.