Валерия Роднянская: «Я люблю современное искусство за то, что оно пытается по-настоящему разобраться во времени»

НАТИ звучит почти как аббревиатура тайной организации, что это?

Расшифровывается слово как «Новый Архив Тиражного Искусства». Архив представлен проектами шести художников разных поколений и жанров — от корифеев-концептуалистов Андрея Монастырского, Игоря Макаревича и Елены Елагиной до очень разных, не объединенных ни в какие группы, молодых, но уже состоявшихся авторов: Ирины Кориной, Виктора Алимпиева и Ивана Горшкова. Куратор проекта — Антонио Джеуза. Работы каждого художника находятся в отдельном именном конверте. Каждый из них по-своему отражает и документирует настоящий момент времени. На фоне тотальной цифровизации всей жизни идея архива в искусстве совсем не устаревает, а наоборот звучит все сильнее.

Почему вы занялись тиражным искусством?

Однажды я услышала пренебрежительное «Ну это же не настоящая картина, это же принт», и меня почему-то задели невежество и несправедливость этой фразы. Я вспомнила моего тестя, как он самоотверженно работал над каждой гравюрой, выходящей из-под его руки. А с другой стороны, вспомнила все то количество подделок, которое хлынуло на арт-рынок. Иногда кажется, что мы живем в век тотального всепобеждающего фэйка. И потом, большой вопрос, что сегодня, в цифровом XXI веке, считать подлинным. И еще, жилищный вопрос в нашем городе уже практически решен, а вот то, что на стенах этих жилищ, — по-прежнему большой вопрос. Захотелось «прокричать» про подлинное и доступное по цене искусство.

Насколько оно доступное?

Много зависит от нюансов, но, если очень грубо, то, пожалуй, можно говорить о пропорции один к двадцати. Допустим, живописная работа художника здесь, на ярмарке, стоит 10 000 у. е., тогда один лист ручной печати при небольшом ограниченном тираже будет стоить 500 у. е. И при этом над каждым отдельным листом совместно с мастером печати трудился сам художник, и каждый лист, как говорят искусствоведы, хранит ауру автора. В каждом виде техники ручной печати есть свои особенности, свои возможности и ограничения, свое обаяние. И вообще стоит вспомнить, что этой культуре около 600 лет, и очередной ее расцвет в Европе пришелся на первую половину XX века. Был такой еврейский немецкий философ, теоретик искусства Вальтер Беньямин, написавший в Париже в 1936 году книжку «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», любопытная, рекомендую. Тиражирование никак не умаляет достоинство произведения (остается подпись автора, качество, экспертиза), оно лишь обозначает другой ценовой сегмент. Например, живопись ныне живущего немецкого художника Георга Базелица стоит миллионы евро, его знаковая гравюра на дереве, полностью произведенная им лично тиражом до 10 штук, на аукционе Frieze London в 2006 году была продана за 102 тысячи фунтов, а в прошлом году на ярмарке Фриз в Лондоне продавалась уже за 250 тысяч. Тем временем, его же гравюры, выполненные в значительно более простой технике тиражом в 24 экземпляра и больше, во многих европейских галереях еще можно купить за 5 тысяч евро.

Кто потенциальная аудитория тиражного искусства?

Есть коллекционеры, которые собирают определенные медиа, например, бумагу: рисунки, графику. Есть коллекционеры, собирающие конкретного художника, и тогда в коллекции есть не только живопись, но и рисунки и тиражные работы. Собирать тиражные работы — очень разумное, рациональное начало для тех, кто только пробует практиковать коллекционирование. Во всем мире так и происходит. Есть и галереи, и отдельные ярмарки для работ на бумаге: рисунков и тиражных работ. У нас пока так не происходит.

Расскажите подробнее о работах художников.

Андрей Монастырский представил фотодокументацию акции SUMMA, проведенной художественной группой «Коллективные действия» относительно недавно. Группа эта еще известна своими папками МАНИ («Московский Архив Нового Искусства»), идею которых продолжает наш проект. Елена Елагина, в своем творчестве занимающаяся поиском мест силы, представила шелкографию «Ледниковая карта» и серию литографий «Паган» с любимыми ею грибными объектами. Триптих Игоря Макаревича «Магия социальных утопий» традиционно для художника играет с тоталитарными мифами и символикой. Ирина Корина сделала шесть незабываемых шелкографий с изображениями сегодняшней Москвы под общим названием «Все сбудется». Виктор Алимпиев представил три литографии из серии «Ленинградская». Иван Горшков сделал две шелкографии Twin Reaks и дополнил их набором авторских стикеров. Все работы выпущены ограниченным тиражом в технике, выбранной самими художниками. И причем техника тиражирования часто была для автора экспериментальной. Работы суммируют уникальное видение художниками сегодняшнего дня, в результате чего папка НАТИ — это своеобразная «капсула времени».

Почему так медленно растет класс коллекционеров современного искусства в нашей стране?

Собирать не современное искусство — очень дорогое удовольствие, и если экономика слабовата, то и рынок искусства не силен, такое коллекционирование доступно единицам. Но нельзя забывать, что покупать старое искусство — это самый простой способ быть обманутым, потому что (см. выше) весь мир наполнен фэйками. С другой стороны, существует недоверие к современному отечественному художественному продукту. Так уже было, помните, когда страна не ходила на российское кино. Но за последние десять лет все изменилось, зрители вернулись в кинозалы и опять смотрят наше кино. Думаю, в галерейном бизнесе позитивная динамика тоже будет, доверие к галеристам и к художникам обязательно вырастет. В музеи народ уже ломится. А если из наших художников осознанно делать звезд арт-сцены, то движение вперед запустится еще быстрее.

Как у вас возник интерес к современному искусству?

В детстве я без устали рассматривала альбомы по искусству, которые казались мне тогда волшебными порталами в другой мир. Когда я повзрослела, у меня появились друзья художники, потом я начала что-то коллекционировать. После кризиса 2008 года моя подруга галеристка попросила меня помочь переформатировать ее галерею. Собственно, с этого момента все и началось. Сегодняшний формат галереи возник три года назад, и вот он меня действительно радует.

За что вы уважаете или любите современное искусство?

За то, что оно пытается по-настоящему разобраться во времени, в том, что происходит вокруг нас, и даже заглянуть в будущее.

Почему в нашей стране все еще боятся и не понимают современное искусство?

Наверное, потому что мы не хотим рефлексировать. Большинство предпочитает жить в мире странных иллюзий. Даже самое не провокационное искусство у многих вызывает чувство тревоги. Хотим леденца на палочке.

А в западном обществе не так?

В западном мире даже у непросвещенной публики есть уважение к профессиональному успеху в принципе, а в творческих областях особенно. Если кто-то чего-то достиг, значит этот успех подлинный. У нас же есть недоверие к успешным людям, всегда за ними видят блат и протекционизм, что действительно случается. Мы пока еще не самое зрелое общество.

Тогда с оптимизмом ли смотрите в будущее?

А как иначе? Всё так быстро развивается. Трудно себе представить тот мир, в котором мы скоро окажемся. И я, если честно, получаю огромное удовольствие от работы, от общения с художниками, от процесса создания ими новых работ и от возможности участвовать каким-то образом в этом процессе.