Балет «Жизель» стал дважды лауреатом «Золотой Маски»: все, что нужно знать о новой постановке классики

Балетный критик Богдан Королек рассказал, как хореографу Алексею Ратманскому удалось оживить порядком обветшавшую классику XIX века, а исполнители главных партий — прима Большого Ольга Смирнова и премьер Артемий Беляков (оба были номинированы на «Золотую Маску»), — примерив модные наряды в духе новой романтики, стали героями нашей съемки, вдохновленной нестареющей историей о том, что любовь сильнее смерти.

Фраза «в Большом премьера «Жизели» содержит оксюморон: этому балету только что исполнилось 180 лет. Парижская новинка 1841 года стала европейским хитом и продержалась на сцене два десятилетия — огромный срок для эпохи, когда публика жаждала не золотой классики, а новинок, новинок, новинок. В 1884 году «Жизель» в Петербурге возобновил Мариус Петипа: в Европе ее уже не исполняли, да и завсегдатаи Мариинского театра сетовали, мол, не стоило доставать старое бабушкино платье: слишком коротко, слишком наивно, а главное — мало танцев. В моду прочно вошли многочасовые экзотические мелодрамы вроде «Баядерки» и «Дочери фараона». Спустя еще тридцать лет, благодаря Сергею Дягилеву, старушка вернулась на сценическую родину, в Париж, и оттуда начала новое триумфальное шествие, теперь всемирное.

Тех, кто любовно сохранял «Жизель», притягивало именно обаяние старины и романтическая фантастика: героини балета — виллисы, призраки девушек, умерших до свадьбы, в полночь встающие из могил, чтобы до смерти затанцовывать запоздалых путников мужского пола. Привлекала идеальная конструкция двух актов: день — ночь, цветное — монохромное, танцы крестьян — большое па виллис, один из лучших балетных ансамблей, когда-либо сочиненных. Кроме того, здесь был простор для актерских амбиций: сцена сумасшествия Жизели — для балетных примерно то же, что для драматических актеров монолог «Быть или не быть». «Для меня эта сцена — такого масштаба трагедия, что душа, смиряясь, существует как бы между мирами. Сцены из жизни проплывают перед глазами, но они преломлены трагической правдой, и окружающим кажется, что Жизель от горя помешалась. Думаю, жалости к себе она здесь не испытывает. Она любила бескорыстно, не требуя ничего взамен, отсюда такой уход во внутренний мир и желание спастись от слишком тяжелой правды», — это слова исполнительницы партии Жизели в Большом Ольги Смирновой.

Чтобы привести старый спектакль в чувство, потребовались две вещи, как будто несовместные: архивные документы и опыт современного хореографа

Весь ХХ век «Жизель» редактировали согласно текущим театральным модам. На советских сценах действие скукожилось до изображения классового неравенства: дворянин соблазнил крестьянку и поплатился за это (а танцы виллис оказались чем-то вроде восстания угнетенных). Музыкальные темпы просели. Пантомима осыпалась, а с ней разрушились логические связи в поступках героев, превратившихся в маски. Чтобы привести старый спектакль в чувство, потребовались две вещи, как будто несовместные: архивные документы и опыт современного хореографа. Алексей Ратманский прославился как сочинитель новых балетов, но затем стал работать и со старинной хореографией. В случае с «Жизелью» в его распоряжении были две подробные записи — нотация петербургского спектакля начала ХХ века, исполненная в так называемой системе Степанова (она схожа с нотной записью музыки), и словесная запись середины 1860-х, с которой в России еще не работали. Документы понадобились, чтобы вернуть забытые подробности пантомимы и танца, восстановить исконный порядок сценических действий. Ольга Смирнова рассказывает: «Появились совершенно новые сцены — например, небольшое адажио Жизели и Альберта в первом акте, которое добавляет трогательности и достоверности любви героев, — после него «предательство» Альберта обрушивается еще неожиданнее. Абсолютно изменился дуэт во втором акте. Добавлено множество утерянных деталей, и это создает магию старинного романтического балета, включая трогательный уход Жизели, ее растворение в природе». Кроме того, вернулся важный для европейских зрителей позапрошлого века христианский мотив: от нападения виллис герои спасаются, прикоснувшись к могильному кресту, а Жизель прощает своего губителя, благословляя на брак со знатной невестой.

Рука современного хореографа связала все детали в динамичное целое — сняла со спектакля налет старотеатрального пафоса, с которым ушли фальшивая жестикуляция и преувеличенная мимика. Темпы стали непривычно быстрыми: здесь важную роль сыграл Павел Клиничев, незаменимый в балетном деле дирижер. Именно так удалось вернуть персонажам здоровый румянец и логику поступков, чего от героев классических балетов давно никто не ждет. «Трактовка образов не совпала с привычной, и мне это жутко понравилось, — признается исполнитель главной мужской партии Артемий Беляков. — Ратманский заново выстроил всю линию взаимоотношений персонажей: Альберт искренне любит Жизель, и это сильно играет на образ — больнее всего предательство любящего человека, а не осознанный обман».

Успех премьеры зависел от исполнителей главных партий, и Ратманский нашел идеальных. Ольга Смирнова — воспитанница петербургской школы, балерина предельной художественной строгости и предельной требовательности к себе и партнерам. Амплуа Артемия Белякова во времена «Жизели» называлось danseur noble, «благородный танцовщик», — но он еще и танцовщик-интеллектуал: кроме премьерских выступлений в Большом, пробует силы как хореограф, а недавно получил степень магистра по специальности «Управление в сфере культуры» в Академии госслужбы.

«Жизель» Ратманского — не реконструкция: она в балете невозможна, иначе пришлось бы выращивать в пробирках артистов с пропорциями тел столетней давности, а зрителям на входе — стирать память, закачивая туда актуальные данные середины XIX века. «Мы современные артисты, иначе двигаемся — не думаю, что получилось бы достоверно изобразить пластику танцовщиков XIX века. А вот воссоздать ощущение олдскульной виртуозности, технической насыщенности танцев как раз удалось», — резюмирует Беляков. Его партнерша добавляет: «Алексей следил за малейшими оттенками игры. Такая трактовка органично сочетается со множеством мелких движений в хореографии и ускоренными темпами. Она разрушает стереотипы о якобы нетехничном балете прошлого». Архивные разыскания потребовались хореографу именно для того, чтобы поставить современный спектакль: окунувшись в прошлое, он создал на сцене такую танцевальную пульсацию, которая совпала с пульсом сегодняшней жизни. Вот почему двухсотлетняя «Жизель» ожила и стала победителем «Золотой Маски» 2021 года.

Фото Ilya Vartanian  
Стиль Elya gaevskaya  
Макияж: Наталья Огинская
Прическа: Марина Мелентьева
Продюсер: Ольга Закатова
Ассистент фотографа: Ярослав Клоос
Ассистент стилиста: Мария Фомичева
Ассистент продюсера: Виктория Захарочкина
Текст: Богдан Королек